Евреи в блокадном Ленинграде и его пригородах - Владимир Цыпин

Всего за период с 15 по 23 октября 156 человек были подвергнуты казни. Свидетели рассказывали, что в Тосно вдоль всего проспекта Кирова тянулись виселицы…

По переписи 1939 г. в Тосненском районе проживало 203 еврея. Не сохранились точные сведения о их судьбе. Известно лишь, что все еврейское население пос. Саблино, входящего в Тосненский район, было вывезено в Лисино-Корпус, где вместе с другими расстреляно в 1943 году.

Свидетелям запомнилась трагическая смерть часового мастера, еврея Цепнякова. Эсэсовцы утопили его в сортирной яме. Его окунали, вытаскивали, снова окунали, пока он окончательно не захлебнулся. Тогда же расстреляли и его дочь.

Погибли в Тосно:

Гирш Исакович Целнаков, 1871 г. р. – по свидетельству внука – расстрелян.

Анастасия Целнакова, 1877 г. р. – умерла от разрыва сердца при расстреле мужа.

Иосиф Глускер, 1898, повешен немцами как еврей и партизан.

Василевская, 1905, еврейка.

Василевская Евгения Васильевна, 1928, еврейка – расстреляна.

Василевская Елена Васильевна, 1933, еврейка – расстреляна.

В п. Торковичи Оредежского района:

Петров (годовалый младенец).

Кубышкин (годовалый младенец).

Эвакуация

Сразу же после начала войны встал вопрос о необходимости эвакуации промышленных предприятий, материальных и художественных ценностей, а также гражданского населения в восточные районы страны. Уже в начале июля 1941 г. были изданы соответствующие постановления, регламентирующие порядок её осуществления. Гражданское население эвакуировалось по указанию военного командования, а из прифронтовых и угрожаемых районов – с разрешения специально созданных Советов по эвакуации. В первую очередь осуществлялся организованный вывоз рабочих, служащих, колхозников и учащихся вместе с предприятиями и организациями, а также лиц, подлежащих мобилизации в Красную Армию. В обязательном порядке вывозили политически неблагонадёжных лиц. Повезло высылаемым из Ленинграда немцам и финнам. Почти 60 тысяч человек этих национальностей вывезли из города и выслали в Коми и Архангельскую область. Власти видели в них возможных вражеских пособников. Затем уже осуществлялась эвакуация в индивидуальном порядке, по собственной инициативе. Организованной эвакуацией простых горожан власти всерьез не занимались. Эти жители города были предоставлены сами себе в принятии правильного решения. К сожалению, руководство города и страны не позаботились о сосредоточении в Ленинграде достаточных запасов продовольствия, чтобы население города могло выдержать длительную осаду. Не смогли они обеспечить в максимальной степени и вывоз населения на Большую землю, и в первую очередь нетрудоспособных людей и людей, не имеющих работы. Последних становилось всё больше и больше в связи с эвакуацией многих предприятий и сокращением объёма работ на заводах и в учреждениях, оставшихся в городе.

Многие историки считают, что руководители города не убедили, не организовали и, наконец, не заставили покинуть город тех, кто ничем ему помочь уже не мог, – женщин, детей, стариков. Эти люди, дети и иждивенцы, не работавшие и не приносившие особой пользы городу, становились первыми жертвами ленинградской блокады. Вопрос о том, уезжать или не уезжать, волновал в доблокадный период и во время блокады практически всех ленинградцев. Он во многом разделил их на тех, кто считал своим долгом остаться в городе, и тех, кто стремился поскорее из него выбраться. Людей, стремящихся эвакуироваться, на первом этапе войны даже считали паникёрами и предателями. Разные исследователи приводят разноречивые данные о количестве людей, эвакуированных из Ленинграда, но наверно правильным следует считать, что эвакуировано было около 1 млн. 800 тысяч человек, в том числе около 300 тысяч жителей Ленинградской области и Прибалтийских республик. Массовая эвакуация ленинградцев проводилась в основном в 3 этапа:

Первый этап – с конца июня до сентября 1941 г.

В самом начале войны была предпринята попытка вывоза из города детей. Уже 29 июня 1941 г. Ленгорисполком принял решение «О вывозе детей из Ленинграда в Ленинградскую и Ярославскую области», согласно которому предполагалось вывезти 390 тыс. человек со школами и детскими учреждениями. И в тот же день десятью эшелонами были отправлены 15.192 ребенка.

В это время немцы стояли еще на дальних подступах к городу и его руководители были уверены, что опасность Ленинграду грозит в первую очередь со стороны Финляндии. Поэтому дети отправлялись в те места, которые посчитали безопасными – южные и юго-восточные районы Ленинградской области. Большое число эвакуируемых детей попало в Демянский, Маревский, Молвотицкий, Валдайский и Лычковский районы, а также в район Старой Руссы Новгородской области. Многие ленинградцы не хотели отправлять детей и скрывались с ними на дачах. Мероприятие это было крайне непродуманным и ошибочным. Д. С. Лихачёв в своих воспоминаниях рассказывает:

«Набирали женщин, которые должны были сопровождать детей. Так как выезд из города по личной инициативе был запрещен, то к детским эшелонам пристраивались все, кто хотел бежать. Было ясно, что отправка детей совершается в полнейшем беспорядке. И, действительно, позднее мы узнали, что множество детей было отправлено под Новгород – навстречу немцам. Рассказывали, как в Любани сопровождавшие „дамы“, похватав своих собственных детей, бежали, покинув детей чужих».

В августе некоторые матери стали приезжать туда, пытались украсть своих детей, забрать их назад в Ленинград. Дети бродили голодные, плакали. Маленькие дети не могли назвать своих фамилий и навеки потеряли родителей. Впоследствии, в 1945 г., многие несчастные родители открыто требовали судить эвакуаторов – в их числе и «отцов города». Детей часто везли прямо навстречу войне. Им суждено было попасть в самое огненное пекло. О трагедии, произошедшей на станции Лычково (теперь это Новгородская область), долгие годы не писали. Тогда под варварские вражеские бомбежки попали беззащитные эшелоны с ленинградскими детьми. Только скромные могилы с надписью «Ленинградские дети» на кладбище в поселке Лычково и в некоторых других местах напоминают сейчас о случившейся трагедии.

Потребовалось много усилий, чтобы перенаправить эшелоны с детьми на восток или вернуть их в Ленинград. Часть детей погибла в результате немецких бомбардировок. Около 170 тыс. детей были привезены обратно в город. Думаю, что, если бы этих детей направили бы не в Ленинград, а в восточные районы России, а затем к ним присоединили бы и их родителей, то можно было бы в значительной степени облегчить положение в Ленинграде после его блокирования. Обо всём этом я сужу не по чьим-то словам и рассказам, а на основании сохранившихся воспоминаний о событиях, непосредственным участником которых я был. Нашей семье, возможно, повезло больше, чем другим. До войны моих родителей связывали добрые дружеские отношения с семьёй Марии Ивановны и Абрама Львовича Ремизовых. Мария Ивановна работала заведующей детским садом. Когда началась кампания с обязательной эвакуацией детей, она, будучи человеком волевым и энергичным, в очень короткие сроки сумела подобрать обслуживающий персонал и вывезти группу детей, включая ребят своего детского сада, в назначенное ей село. По-моему, его звали Пикалёво. В эту группу Мария Ивановна включила своих двух дочерей и нас четверых – детей её друзей. Работа её была сложной и ответственной. Перевести в сохранности несколько десятков маленьких детей, устроить их в пустующей сельской школе, обеспечить кроватями, питанием и всем прочим, что нужно для детей, оторванных от своих родителей, и создать при этом атмосферу летнего отдыха, а затем вернуть в Ленинград без потерь – задача не из лёгких. Мария Ивановна справилась с ней блестяще. Парадоксально, но я вспоминаю эти несколько недель первой эвакуации, как лучшее время моего военного детства. Стояла прекрасная летняя погода. Было много цветов и ягод. Мы, дети, прекрасно отдыхали, и нам не хотелось возвращаться в Ленинград, когда начались сборы в обратную дорогу. Мария Ивановна опекала детей нашей семьи, а нам четверым было – 5, 7, 9 и 10 лет. Мне приятно вспомнить, что позднее, когда Абрам Львович воевал, а Мария Ивановна не смогла эвакуироваться и осталась в блокированном Ленинграде с двумя дочерьми, мой отец, служивший в Ленинграде, помогал ей продуктами из своего скромного пайка. Говорили, что он спас эту семью от голода.

Конец ознакомительного фрагмента.